ВЫСТРЕЛ

Шёл тридцать седьмой или тридцать восьмой год. Точно не помню. Было воскресенье, потому что папа был дома, валялся в спальне на кровати, с газетой в руках, и ждал, когда мама позовёт обедать. Мирры не было, Лиля, как всегда в это время, сидела за уроками в своей комнате, а я мастерил на подоконнике в столовой деревянный линкор по чертежу из «Ленинских искр». Линкор был около пятнадцати сантиметров в длину, оснащенный капитанской рубкой, несколькими пушками по бортам, а также двумя грозными башнями, с орудиями главного калибра. Все детали вырезались мной при помощи старых бритвенных лезвий, использованных папой. Они уже не годились для бритья, но очень хорошо резали чистые сосновые дощечки, которые я нашёл у нас в чёрном ходу. Все мелкие детали я аккуратно вырезал в масштабе и ставил на палубу линкора на клей, поминутно бегая к папе в комнату за какими-то дополнительными деревяшками.

– Обед на столе! Садитесь! – возвестила мама.

Я побежал мыть руки, Лиля вышла из своей комнаты, отдохнувший папа был в хорошем настроении, шутил, мы все все уселись за стол, и мама начала разливать мясной борщ по тарелкам. В тарелку папе она сразу положила его любимую горячую мозговую кость, из которой он обычно, после того, как съедал суп, выбивал в ложку мозг, клал его на хлеб, присаливал и с удовольствием отправлял в рот.

– Ты хочешь? – предложил папа.

Я тоже любил это лакомство и протянул ложку.

Резкий лопающийся звук из спальни заставил нас замереть от неожиданности, а потом мы ринулись в спальню.

Все вещи были на своих местах. Туалетный столик, сдвоенные, аккуратно застеленные кровати, белая кафельная печь, картина деда «Девушка в лесу». На полу ни соринки. Высокий потолок с висящей люстрой лампой чист.

– Что же это было? – папа растерянно повернулся к окну и странно вскрикнул:

– Вот оно!

На уровне папиной головы в обоих стёклах были две круглые дырки – наружняя меньшая, внутреняя – большая, и от дырок тянулись паутинки расходящихся трещин…

— Камень такого сделать не мог, — вслух сказал папа, — неужели пуля?

Он отвернулся от окна, взглянул и сразу крикнул:

– Вон! В картине дыра!

У «Девушки в лесу» на синей юбке чернело отверстие. Папа снял картину, вооружился ножом, стал что-то выскребать в повреждённой стенке, и уже через минуту держал на ладони светлую искривленную пулю.

– Господи! Спаси нас и помилуй! – сказала мама. – Ты же только что здесь проходил. Что бы это могло быть? И откуда стреляли?

Папа позвонил в милицию. Милиционер, высокий и в штатском, пришёл через полтора часа, осмотрел окно, подержал в руках пулю и сказал:

– Выстрел произведён из боевой винтовки. Судя по траектории и форме отверстий, стреляли с лестничной клетни 5-ой Красноармейской. Будем искать.

С тех пор прошло больше шестидесяти лет, включивших многое, в том числе, войну и блокаду. Судьбе было угодно распорядиться, чтобы на моём жизненном пути в меня много раз стреляли, а также пытались уничтожить минами и бомбами. Несть им числа. Я их не считал и не помню.

А этот выстрел – первый в жизни – запомнил навсегда.

18 января 2000 г .