Рассказ записан под диктовку Льва Самсоновича в конце 2005 г .
У меня зазвонил телефон.
– Кто говорит?
– Михаил Давыдович. Олин папа.
– Здравствуйте, Михаил Давыдович. Рад вас слышать!
– Лева, у меня к вам дело. Хотите порисовать двухмесячных тигрят на свободе?
– Как это на свободе? И как насчет намордников?
– Слушайте сюда! Вам представился уникальный случай, а вы колеблетесь! Эти тигрята остались без материнского молока и были бы обречены на голодную смерть, если бы не энергичное вмешательство молодых ученых – они подыскали для тигрят только что родившую собаку с достаточным количеством молока. Пишут диссертацию на тему «Развитие хищников в бытовых городских условиях. Условные рефлексы».
Михаил Давыдович перевел дух.
– Ну, решайтесь, и я через десять минут буду у вас на машине.
– Поехали!
Я схватил альбом, карандаши и пластилин и выскочил на улицу. Машина уже ждала меня, как обыкновенного министра. Нетерпеливый Михаил Давыдович стукнул дверцей, и мы помчались на биостанцию Колтуши, где располагалась лаборатория знаменитого физиолога Ивана Петровича Павлова, занимавшегося в то время изучением рефлексов в необычных условиях у разных животных.
Мы прошли на кухню, сопровождаемые звонким лаем кормилицы наших тигрят – небольшой серой овчарки – и сразу наткнулись на них. Они сидели в углу комнаты общей кучей.
В первую минуту знакомства тигрята разочаровали меня. Я ожидал увидеть что-то пушистое, бело-оранжевое, трогательно-детское, что-то вроде большого котенка. А увидел нечто совсем иное: серую с примесью охры шкуру, холодный пристальный взгляд зверя. И все это в трех экземплярах. Звали их Тайга, Тайфун и Таймыр. Один экземпляр уже сидел у меня на коленях и норовил, используя меня как подставку, перелезть на стол. Я не мешал ему. Тигр на письменном столе как натурщик – в этом было что-то новенькое, неизбитое. Я, как нож в масло, входил в науку и чувствовал в ней себя вполне комфортно.
Кинокамера Михаила Давыдовича равномерно жужжала у меня за спиной, я повернулся к аппарату так, чтобы мой энергичный профиль отчетливо запечатлелся для современников.
Плюх! Что такое?
Мой натурщик стоял на краю стола, с интересом разглядывая им содеянное. На полу валялся смятый кусок пластилина, минуту назад бывший незаконченной композицией «Тигр в засаде». Потом оглянулся, подгреб своей широкой лапой карандаши и резинки… Но тут я уже вмешался: схватил его за шиворот со всеми его рефлексами и отправил на пол.
Между тем, пока я воевал с Тайфуном, на моих свободных коленях уже оказалась Тайга, готовая повторить маршрут своего брата-хулигана. Пользуясь удобным трамплином, тигрята устроили конвейер: не успевал я смахнуть со стола одного, как на его месте появлялся второй, а третий уже готовился к прыжку на колени.
Дело было плохо. Михаил Давыдович не отрывался от кинокамеры, оставив меня на растерзание тиграм.
Я бросился к телефону:
– Лена! Выручай! Приезжай! Не можешь? Малер? А у меня тигрята! Очень милые! Да, пушистые! Сироты! Запиши адрес…
Через час дверь на кухню отворилась, и в щель заглянула Лена. Она тут же зажала нос и с воплем «Какой кошмар!» кинулась открывать форточку. Но подкрепление оказалось недостаточным, и творческий процесс пришлось свернуть.
Прошла неделя, и Михаил Давыдович снова позвонил мне.
– Сегодня будем работать над рефлексами на воле. Мне нужен помощник. Поехали!
Мы загрузили «артистов» в рюкзаки и поехали за город в поисках укромного местечка, где могли их выпустить. В районе Токсово мы нашли то, что было нужно: маленькую полянку рядом с грунтовой дорогой, огороженную с одной стороны густым кустарником, а с другой – двумя поваленными соснами.
Михаил Давыдович вооружился своей аппаратурой, а я вступил в должность охранника: моей задачей было хватать тигрят, пытавшихся спрятаться в частом кустарнике, и возвращать их на полянку. Яркое солнце и теплый день, видимо, пришлись тиграм по вкусу, и они разыгрались, быстро освоившись в новой обстановке.
– Митька! Зови пацанов быстро! Здесь цирк показывают! – раздалось над самым ухом, и на нашей полянке, откуда ни возьмись, появилась целая толпа мальчишек и девчонок, которые с хохотом и выкриками бросились ловить наших тигрят, игнорируя и нас, и всю советскую науку с ее задачами и проблемами.
С каждой минутой народ прибывал, бурно реагируя на бесплатное и редкое зрелище. Михаил Давыдович что-то кричал мне. Судя по интонациям и отдельным словам, я понял, что требуется моментальное решение. Что-то надо было делать… И вдруг меня осенило.
Я заверещал, что было сил:
– А ну, мотайте все отсюда, да поживей, а то худо будет!
– Чего разорался! Что тебе, жалко, что ли? – бросил мне пожилой мужик, хмурый и решительный. – Пускай люди посмотрят, может, кто у тебя одного и купит…
С озабоченным выражением на лице, я сказал защитнику народных интересов:
– Мне-то не жалко. А вот тебя-то, и правда, жалко.
– Чего? – угрожающе зарычал мужик. – Да я тебя сейчас…
– Дурак, – сказал я. – У меня же в кустах мать!
Минута – и лужайка опустела. Только хруст сухих веток из-под ботинок удирающих зрителей был слышен за кустарником.
Я отер пот со лба, а Михаил Давыдович пожал мне руку.